Бактрия и Согд во II—I вв. до н. э.

Бактрия и Согд во II—I вв. до н. э.

Из книги Б.Г.Гафуров “Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история”
Захват юэчжами Бактрии привел к ее дальнейшему раздроблению и децентрализации. Первоначально в каждом городе с окружающей местностью были свои правители, оставшиеся от греко-бактрийского времени. Китайские источники сообщают, что в зависимости от правителя юэчжей находилось пять владений. После переселения в Дахя ~ Бактрию «дом юэчжи… разделился на пять княжеских домов». Этот текст наводит на мысль, что территориальное разделение соответствовало, как это было очень часто у кочевников, приходивших и позднее в Среднюю Азию, родоплеменному принципу.
Правители этих владений носили титул, который китайцы передавали словом «хи-хэу» (древнее звучание rjheap-goh). Почти несомненно, что это тот самый титул, который позднее на кушанских монетах появляется в форме yavyga, а затем попадает к тюркам в форме «ябгу». Как показал Г. Бэйли, этот титул этимологизируется из иранского и должен был означать «вождь».
Реальная сетка событий, протекавших во II—I вв. до н. э., практически неизвестна. Единственные данные, которыми мы располагаем, получены при изучении нумизматических и археологических материалов.
Вероятно, уже после крушения Греко-Бактрийского царства на территории Бактрии продолжали обращаться мелкие монеты — оболы с именем греко-бактрийского царя Евкратида. Монетные находки, сделанные в Южном Таджикистане, показывают, что эти монеты чеканились и при юэчжах – в конце II-вв. до н. э. При этом они воспроизводят монеты самого Евкратида с незначительным искажением надписей. Предполагается, что было выпущено несколько серий подобных монет (они найдены в Гиссаре и в Кабадиане).
Чрезвычайно важны и другие монеты, чеканенные по образцу одного из последних греко-бактрийских правителей – Гелиокла. Некоторые из них очень близки к монетам Гелиокла, на других появляется отсутствовавшее на монетах Гелиокла изображение коня. Монеты с конем являются более поздними и, вероятно, свидетельствуют о каких-то политических изменениях, может быть о стремлении к консолидации власти в I в. до н, э. Эти монеты найдены в Сурхандарьинской и Гиссарской долинах, а совсем недавно – в Пархарском районе Таджикистана.
В Согде также продолжали чеканиться монеты, подражавшие греко-бактрийским. Однако в качестве образца были взяты тетрадрахмы Евтидема. Часть этих монет, наиболее близкая к исходному образцу, могла чеканиться (и обращаться) в эпоху, хронологически совпадающую со второй половиной времени существования Греко-Бактрийского царства, когда Согд, возможно, уже освободился из-под власти Греко-Бактрии. Другие, далеко отошедшие от оригинала, могли чеканиться уже после крушения Греко-Бактрии. Эти монеты, по-видимому, связаны с Бухарским оазисом.
Кроме того, в Согде (и частично в Бактрии) обращались и другие монеты. Очень интересны монеты, на оборотной стороне которых изображен лучник; в греческой надписи – имя селевкидского царя Антиоха, но на лицевой стороне изображен не он, а местный правитель. Такие монеты найдены в Тали Барзу под Самаркандом и в Пенджикенте.
Очень много монет с именем Гиркода, частью с греческими, частью с согдийскими надписями. Р. Гиршман на некоторых монетах предлагает следующее чтение греческой надписи: «[Монета] Гиркода [сына] Ардетра, сакараука». В согдийской легенде он читает имя Артадр {или Аратадр) и «сакараг». На основании своего чтения этих легенд Р, Гиршман утверждает, что именно сакарауки захватили Согд и осели в нем, причем их могущество возросло благодаря ресурсам этой богатой области. Однако само чтение вызывает серьезные сомнения.
В низовьях Кафирнигана (Бешкентская долина) и в местности Бабышов (на правобережье Амударьи, между станциями Ташрабат и Мукры) исследованы крупные могильники кочевников. Они расположены на некотором расстоянии от оседлоземледельческих оазисов, в полупустынных оазисах, но вблизи водных источников. Могильники вынесены за пределы ирригационно-орошаемых земель. Таким образом, они как бы занимают командное положение над оазисами. С другой стороны, могильники расположены между переправами, ведущими через Амударью. Все это соответствует представлениям о больших массах населения, перешедших к полукочевому образу жизни при переселении в районы Северной Бактрии.
Раскопанные в долине Кафирнигана могильники дали обильные вещественные находки: предметы вооружения (наконечники стрел, кинжалы и т. д.), украшения, в том числе золотые, керамика и т, д. Многое является несомненно заимствованным или полученным у местного оседлого населения, например типичная бактрийская керамика и др. Это показывает, что процессы культурного взаимодействия с оседлым населением, привели к быстрому и широкому вхождению многих элементов бактрийской культуры в быт кочевых завоевателей. Раскопки показали и то, что по своему антропологическому типу пришельцы были очень близки населению северных областей Средней Азии: сакам и усуням Семиречья и Приаралья, причем заметно наслаивание монголоидных антропологических черт33. Однако не исключено, что это памятники не пришельцев, а кочевого населения Бактрии (гипотеза Б. А. Литвинского).
Могильники пришлого кочевого населения были также изучены в Согде. Это, в частности, Куюмазарский и Лярандакскнй могильники. Их историко-культурное значение очень близко к значению могильников Бактрии, И здесь, в Согде, пришельцы усвоили культуру местного оседлого населения.

Древнеферганское государство Давань

В китайских источниках II—I вв. до и. э. подробно описывается обширная, богатая и густонаселенная страна Давань. Абсолютное большинство исследователей, русских и иностранных, помещают Давань в Фергану. Сложность состоит в том, как объяснить появление названия «Давань», совершенно не похожего на слово «Фергана». Вообще слово «Давань» встречается до III в. и. э. Затем появляется наименование «Бохань» и «Полона» (V в. н. э.), причем указывается, что они соответствуют древней Давани. Полона — это, безусловно, китайская транскрипция слова Фергана. Что же касается Давани, то здесь, как указывалось, предложено объяснение, что так китайцы называли страну, название которой было связано с тохарами (Taxwar).
По сведениям, полученным в Китае в конце II в. до н. э., население Ферганы составляло 300 тыс, человек. Однако переписи тогда не проводилось и методы приближенных оценок также не были выработаны. Следовательно, эта цифра — просто впечатление путешественника, а не результат точной информации. В Давани имелось много городов и крупных поселений (источники называют цифру 70). Главным городом был Эрши.
Как сообщается, «жители имеют впалые глаза и густые бороды; искусны в торговле… Уважают женщин. Что скажет жена, муж не смеет не выполнить».
Давань описывается как страна высокоразвитого сельского хозяйства. Здесь имелись большие виноградники. Изготовлялось вино, хранившееся по нескольку десятков лет. Высевалась люцерна («трава му-су»).
Особенно славились ферганские кони. Среди них известны аргамаки, которые составляли предмет вожделения аристократии соседних стран. Китайцы особенно мечтали о тех ферганских конях, которые «потели кровью», Они считали их небесными конями, на которых можно доскакать до «страны бессмертия». Особенно жаждал получить потокровных коней ханьский император Ву-ди, маниакально искавший способов стать бессмертным. Эти ферганские кони стали объектом поклонения и почитания в Китае. Дело дошло до того, что поэты стали посвящать нм оды. Однако этим коням требовалось не восхищение, а лечение: то, что воспринималось как признак божественности, – их потокровность – на самом деле было результатом проедания кожи паразитами.
Китайские императоры пытались покорять Давань. Народу Давани пришлось выдержать тяжелую многолетнюю войну с захватчиками. В 104 г. до н. э. в Давань было отправлено китайское войско, состоявшее из 60 тыс. конницы, а в качестве вспомогательных сил было добавлено, как пишет китайский источник, «несколько десятков тысяч молодых воинов из Китая». Не добившись успеха, жалкие остатки китайской армии вернулись назад. Затем был совершен второй поход, в который направилось шестидесятитысячное войско в сопровождении вспомогательных частей. Ферганцы под руководством своего царя Мугуа храбро сражались с захватчиками. И хотя в этой борьбе они понесли большие потери и погиб в результате измены сам Мугуа, захватчики в конечном итоге вынуждены были уйти. Преемственность политики, которую проводил Мугуа, была обеспечена тем, что на престол был возведен его младший брат.
Итак, народ Ферганы, поддержанный соседними среднеазиатскими народами, сумел противостоять ханьской экспансии и отстоять свою независимость.

Северные области и народы

Одним из народов, который в тяжелый час пришел на помощь ферганцам, были кангюйцы, жители Кангюя (древнее звучание kha nkiah). Источники сообщают о Кангюе довольно подробные сведения. С одной стороны, Кангюй граничил с Даванью, т. е. Ферганой. По-видимому, это была его юго-восточная граница. На юге Кангюй граничил с юэчжами. На северо-западе владения Кангюя простирались до Янъцай, т.е. приаральских сармато-аланских племен, которые находились в зависимости от Кангюя.
Кто же были эти кангюйцы? Где находился центр их обширных владений? Точка зрения С. П. Толстова о тождестве Кангюя и Хорезма, получившая довольно широкое распространение в нашей историографии, долго считалась вполне приемлемой. Однако тщательное изучение источников и ознакомление с результатами новейших исследований приводит к заключению, что его точке зрения противоречит множество фактов.
Летовки кангюйцев располагались, скорее всего, вдоль Сырдарьи, а резиденция правителей Кангюя помещалась в районе Ташкента. Таким образом, ядро Кангюя располагалось на средней Сырдарье. Отсюда ясно, почему кангюйцы могли прийти на помощь ферганцам в их борьбе с китайцами. Хорезм же находился на далекой периферии владений, оказавшихся под влиянием Кангюя.
Этническая принадлежность кангюйцев вызывает споры ученых. Существует точка зрения, что они тюрки. Другие доказывают, что кангюйцы принадлежат к числу носителей тохарских языков. Вероятнее, однако, что они были ираноязычным народом, потомками и наследниками сырдарьинских саков.
Источники называют кангюйцев «кочевым народом». Сообщается также о том, что по обычаям Кангюй «совершенно сходствует с Яньцай». Но у Яньцай «народ живет внутри глиняных стен». Действительно, на территории, входившей в Кангюй, было очень много поселений.
Как явствует из письменных источников, Кангюй был могущественным государственным объединением. В период максимального расцвета, в I в. до и. э., он имел 120 тыс. войска. Кангюй проводил самостоятельную внешнюю политику и оказывал помощь своим соседям в их борьбе против иноземных захватчиков. В мирное время он ясно демонстрировал представителям ханьского двора, сколь мало считается с ним, С отчаянием они доносили: «Кангюй…горд, дерзок».
Дальнейшая история Кангюя мало известна. Еще в 270 г. н. э. он направлял посольства за рубежи Средней Азии. Позже его могущество окончательно падает и он входит в состав Эфталитского государства.
Археологические исследования средней Сырдарьи установили, что там имеется множество могильников и поселений. Среди последних первоначально было исследовано (Г, В. Григорьевым) поселение Каунчи около Янги-Юля. Рядом с ним находится Джунский могильник. Специалисты-археологи называют культуру средней Сырдарьи последних веков до н. э. – первых веков н. э. каунчинско-джунской. Основной ареал ее потом расширился, доходя до Карамазарских гор и Самарканда. Эта культура и есть культура Кангюя. По своему происхождению она безусловно местная. Среди верований кангюйцев на основании археологических данных выявляется верование в Фарн – божество, входившее в зороастрийский пантеон. Это божество являлось охранителем и покровителем правителей, а вместе с тем дома, семьи, здоровья. Оно олицетворялось, в частности, в образе барана. Именно поэтому жители Кангюя делали ручки своих сосудов зооморфными — в виде барана (пережитки этих представлений сохранились у таджиков до наших дней).
Усунь — большое кочевое образование па северо-востоке Средней Азии и в Восточном Туркестане. Согласно легенде, усуни первоначально якобы жили в Монголии, затем переселились на запад. Правитель усуней назывался куньмо (кун-баг — «князь над племенами»). Усуни, рассказывает легенда, жили в Монголии, и куньмо Нань-доу-ми управлял ими. Позже усуни подверглись нападению юэчжей. Нань-доу-ми был убит. Усуни откочевали к хуннам, надеясь найти у них защиту (другой вариант – хунны сами убили усуньского предводителя). У убитого куньмо остался новорожденный сын. Однажды опекун новорожденного -^запеленал младенца и оставил его в траве, а сам ушел в поисках пищи, А когда он вернулся, то увидел, что волчица кормит его своей грудью, а ворон парит над ним, держа в клюве мясо. [Опекун] счел его духом и, взяв на руки, унес к хунну, [Хуннский] шаньюй полюбил и воспитал его. А когда куньмо достиг зрелости, он вернул ему народ его отца и послал возглавлять войско». Окрепнув, он в конце концов напал на переселившихся на запад юэчжей и, мстя за смерть своего отца, разгромил их.
«Усуни не занимаются ни земледелием, ни садоводством, а со скотом перекочевывают с места на место, смотря по приволью в траве и воде»,— сообщает источник. В I в. до н. э. китайцы полагали, что количество усуней превышает 600 тыс. Это было одно из сильнейших среднеазиатских владений, перед которым заискивал Китай.
Большую роль играли представители знати. Об их богатстве дает представление факт, что у них имелись громадные стада скота, одних лошадей – по 4-5 тыс. голов. Взрослые сыновья правителя имели свои уделы, й при решении государственных дел куньмо не был единовластным.
Возведение на престол нового куньмо осуществляли «старейшины».
Последние сведения об усунях содержатся в отчете посланника Дун Дина, посетившего их столицу «Город Красной долины» в 435 г. В то время усуни подвергались сильному натиску со стороны аваров, а затем окончательно потеряли свою политическую независимость.
На Тянь-Шане и в Семиречье раскопано множество усуньских могильников. Полученный при этих раскопках материал позволил во многом уточнить и яснее представить историю и культуру усуней. Отметим лишь, что сведения письменных источников о приходе усуней с востока не следует понимать слишком буквально. По-видимому, в Среднюю Азию переселилось относительно небольшое племя. Основная же часть племенного союза, известного в истории под названием «усуни», представляет дальнейшую трансформацию местного сакского населения.
Усуни занимались, разумеется, не только скотоводством. Им было известно ремесло и земледелие. Можно считать, что усуни, как и саки, занимали значительные территории Восточного Туркестана.