Проблема происхождения хионитов и эфталитовИз книги Б.Г.Гафуров “Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история”
Сирийский писатель начала VI в. Иешу Стилит пишет так: «Хиониты, которые суть гунны». Однако было бы неверно безоговорочно следовать этому утверждению. Для западных авторов того времени все среднеазиатские кочевники были «гуннами», или «белыми гуннами», вне зависимости от их подлинного названия.
Некоторые современные исследователи сопоставили хионитов с упоминаемыми в «Авесте» «хийаона». Они враги зороастрийцев, враги праведного царя Виштаспы, патрона Зороастра. Судя по текстам «Авесты», они были «плохими» и «неверными» и, по-видимому, могли относиться к числу кочевников. Ф. Альтхайм даже сопоставил одно выражение «Авесты» «с приостренным шлемом и острым щитом» («Яшт» XIX, 30), примененное в не совсем ясном контексте, с саками-тиграхауда, этноним которых также этимологизируется «острошапочные», и сделал отсюда заключение: «Хийаона появляются, следовательно, вместе с одним сакским племенем между Оксом и Яксартом». Этот вопрос послужил предметом детального рассмотрения известного ираниста Г. Бэйли, который развивает мысль, что это были реально племена, сохранившие имя, встречающееся еще в «Авесте». Правда, Г. Бэйли вполне осознает всю сложность проблемы. Этот ученый считает, что первоначально («во времена Виштаспы») они находились в области Оксуса. Но что случилось с ними затем, откочевали ли они на северо-восток, а позже вновь вернулись на юг или остались на месте и т. д., как они соотносились с «хунами», не сохранили ли самые «хуны» в своем собственном наименовании старое название «хийаона»— на все это Г. Бэйли не видит ответа.
Действительно, при современном уровне знаний мы не можем ни ответить на эти частные вопросы, ни прийти к какому- либо строго обоснованному ответу относительно проблемы соотношения термина «хийаона» с историческими хионитами. Дело в том, что если следовать идее, столь четко выраженной Г. Бэйли, то придется признать, что какая-то очень могущественная конфедерация племен — врагов зороастрийцев, упомянутых в «Яштах», затем совершенно исчезла из поля зрения исторических источников. Как пишет Менчен-Хелфен, «где они скрывались все это время, остается тайной»; гипотеза об откочевке на северо-восток — «абсолютно невероятна», и, говоря словами Моргенстьерне, «они, собственно, и не существовали».
Итак, два взаимоисключающих взгляда. Существовали ли на самом деле во «времена Виштаспы» в VI в. до н. э. племена «хийаона»? Убедительные соображения по этому вопросу высказал Маркварт. Еще в начале XX в., характеризуя жестокие поражения, нанесенные хионитами и эфталитами сасанидскому Ирану, он писал: «Впечатление, которое должен был произвести этот народ на иранцев, было столь сильное, что даже их имя проникло в «Авесту» и там полностью вытеснило первоначальное название врагов Кави Виштаспы, покровителя Заратуштры». Эти соображения были приняты Э. Херцфельдом и Р. Гиршманом.
Итак, как ни соблазнительно искать начало хионитов в предахеменидское, ахеменидское или послеахеменидское время (в зависимости от того, как датировать девятый «Яшт»), оснований для этого, по-видимому, нет. Скорее правы те ученые, которые настаивают на позднем характере этого имени в «Авесте». Но и в этом случае оно представляет интерес – уже не как свидетельство раннего происхождения, а как отражение политической ситуации значительно более позднего времени. Вместе с тем это еще раз показывает, как сложна проблема происхождения хионитов в целом.
Имя хионитского царя Грумбата может быть объяснено из иранского как «покровительствуемый Бахрамом». Сын Грумбата описывается Аммиаком Марцеллином как юноша, «ростом и красотой превосходивший сверстников» (Аммиан Марцеллин, 19, I, 7). Так как тот же автор называет внешность гуннов «безобразной», их вид – «чудовищным и страшным», мы можем присоединиться к мнению тех исследователей, которые считают, что «сказанное западным писателем о внешности этого юноши, представителя племени хионитов, что он был хорош собою, красив, едва ли могло быть выражено в таких словах, если бы он имел сходство с гуннами».
Еще более существенно описание погребальных обрядов хионитов. По Аммнану Марцеллииу (19, I, 10—11; 19, 2, 1), тело погибшего царевича «в воинском снаряжении было вынесено и помещено на обширном высоком помосте; вокруг было расставлено десять лож с изображениями умерших людей, которые были так хорошо исполнены, что совершенно походили на покойников. В течение десяти дней все люди пировали, разделившись на группы по палаткам и отрядам, и пели особенные погребальные песни, оплакивая царственного юношу. А женщины скорбным стенанием по своему обычаю оплакивали надежду народа…» Затем «труп был предан огню и кости собраны в серебряную урну, чтобы, согласно воле погибшего юноши, отвезти их для предания родной земле».
В литературе указано, что элементы аналогичного обряда выявлены при раскопках на городищах Канга-кала и Куня-Уаз в левобережном Хорезме. Здесь «вокруг выкладки с мощным кострищем располагались черепа и части скелетов. Рядом найдены обломки глиняного раскрашенного изображения человеческого лица (Канга-кала) и деталей человеческой фигуры (рука в натуральную величину, сделанная посредством наматывания пропитанной алебастром на железный каркас, обнаружена в погребальной комнате Куня-Уаза)». Это, а также некоторые другие наблюдения позволили многим советским ученым считать вероятным, что родиной хионитов является Приаралье; эта гипотеза весьма вероятна. Но не следует забывать о наличии и в других областях Средней Азии отдельных элементов погребального обряда, сходных с хионитским. По сообщению китайских хроник, в Ши (Ташкентский оазис) есть здание, внутри которого находится возвышение. Ежегодно совершается погребальный обряд: на это возвышение ставят «…золотую урну с пеплом сожженных костей покойных родителей владетеля, потом обносят кругом престола, рассыпая пахучие цветы и разные плоды. Владетель с вельможами поставляет жертвенное мясо».
В Фергане, на средней Сырдарье и в Приаралье в могилы клали алебастровые изображения-идолы.
Итак, хотя уверенно можно отказаться от точки зрения сирийского автора VI в. о тождестве хионитов с гуннами, пока нельзя в противовес ей выдвинуть законченную теорию происхождения хионитов. Можно утверждать лишь, что хиониты скорее всего были ираноязычными племенами среднеазиатского происхождения.
Сведений о происхождении и этническом положении эфталитов бесконечно больше, но это, увы, не облегчает положения, ибо сведения эти чрезвычайно противоречивы, Прокопий Кесарийский, который называл эфталитов «белыми гуннами», писал: «Хотя эфталиты народ гуннский и [так] называются, они, однако, не смешиваются и не общаются с теми гуннами, которых мы знаем, так как не имеют с ними пограничной области и не живут вблизи них.,., они не кочевники, как прочие гуннские народы, но издавна обосновались на плодородной земле… Они одни из гуннов белы телом и не безобразны видом, не имеют и образа жизни, подобного им, и не живут какой-то звериной жизнью, как те, но управляются одним царем и имеют законную государственность, соблюдая между собой и соседями справедливость ничуть не хуже ромеев и персов».
Таким образом, Прокопий Кесарийский четко отделяет эфталитов от гуннов. Он не только констатирует факт, что это различные народы, но и приводит развернутое обоснование этого. Разумеется, столь детальное и аргументированное мнение хорошо информированного источника никак нельзя недооценивать. Вместе с тем он ничего не говорит о происхождении эфталитов.
В китайских источниках содержится много версий происхождения эфталитов. Однако в них нет единогласия. Сведения китайских источников можно разбить на следующие группы: а) эфталиты — разновидность юэчжей; б) эфталиты — ветвь тюркских племен гаогюй; в) эфталиты происходят от племен чеши (Турфан); г) они наследники Кангюя, Один из древних китайских авторов, касаясь вопроса о происхождении эфталитов, заметил: «Информация, полученная из отдаленных стран и у [народов, говорящих на] иностранных языках, подвержена неправильному пониманию и искажению и к тому же касается событий очень древних времен. Следовательно, мы не знаем, как точно было. [Этим путем] невозможно решить [вопрос] о происхождении эфталитов». Современный японский ученый К. Еноки, детально и с полным знанием дела исследовавший все эти версии, вынужден был прийти к совершенно аналогичному выводу: китайские авторы не знали подлинного происхождения эфталитов, и их версии имеют «книжный», как правило, совершенно произвольный характер.
Базируясь главным образом на различных вариантах китайских версий, западноевропейские ученые выдвинули множество теорий об этнической принадлежности эфталитов. Некоторые рассматривают эфталитов как потомков юэчжей, по мнению других, они происходят от гуннов, принадлежат к числу древних тюрков или монголов. Есть теория об их ираноязычном происхождении. По мнению некоторых исследователей, это совсем иной народ, чем хиониты; другие доказывают их идентичность или же считают эфталитов «правящим классом» хионитов.
Обратимся к имеющимся материалам. Лингвисты давно занимаются анализом всякого рода имен и терминов, связанных с эфталитами.
В различных источниках эфталиты помимо «белых гуннов» называются по-разному (что само по себе является причиной немаловажных затруднений). В сирийских источниках они именуются абдел и эпталит; в грекоязычных — абдел и эфталит; в армянских — хептал, идал, тетал; в среднеперсидских — ефтал и хефтал; в арабских — хайтал и йафтал; в таджикско-персидских— хетал и хайтал; в китайских — е-да (в древности звучало iep~tat) и е-диен (в древности звучало iep-t‘ien). Следует, кроме того, добавить, что в пехлевийско-зороастрийских источниках они выступают иногда как хионы, в индийских — как хунй, арабские часто ошибочно их именуют тюрками, а древние армянские источники смешивают их с кушанамн.
Ф. Альтхайм пытается вывести этот этноним из тюркского корня, означающего «делать», «совершать», и эта этимология, связанная с большими натяжками, кажется маловероятной. Предложено и другое объяснение — от иранского хапта («семь»).
Уже в X в. Балами писал «Название hayatila является множественным числом от haital, что на языке Бухары означает «сильный человек». На языке Бухары «сила» — haital, и это слово в арабском языке изменено в haital». Действительно, в восточноиранском хотано-сакском языке близкое слово обозначает «храбрый, доблестный».
Из надписей на эфталитских монетах по интересующему нас вопросу можно извлечь следующее. Самоназванием эфталитов являлось хион (на монетах OIONO), следовательно, эфталиты— одна из ветвей хионитов. Судй по монетам, официальным языком эфталитов в их тохаристанских владениях оставался бактрийский. В монетных легендах читаются бесспорно бактрийские титулы.
Следует также остановиться на делении эфталитов на две части. Этот вопрос в современной литературе наиболее тщательно и всесторонне исследовал Г. Бэйли. Отправной точкой для его рассуждений являются пехлевийские тексты. В «Джамасп- наме» (96) содержатся данные о сражении Ирана с «белыми хионами». Затем (104) приводится победная реляция: «Носители зла, Девы и Хионы, были уничтожены подобно тому, как зимой ветер уносит листья с деревьев». В «Бахман-Яште» (II, 49) сообщается, наоборот, о поражениях Сасанидов: «Царство и верховная власть перешли к рабам, которые были не иранцами, а такими, как хион, турк, хафтал, тибетцы, горцы, китайцы, согдийцы, византийцы, красные хионы и белые хионы. Они стали царями в Иране, моей отчизне». Итак, если в первом из вышеприведенных текстов говорилось лишь о белых хионах, то во втором встречаются просто хионы (стоящие рядом с тюрками), а также красные хионы (кармир хион) и белые хионы (спет хион). Название красные хионы, согласно комментатору «Бахман-Яшта», обязано им красным головным уборам, красным доспехам и красным знаменам. В индийских источниках также имеются упоминания красных (или темных) хуна и белых хуна (напомним, что хуна индийских источников — это эфталиты). Наконец, в поэме VII в. на .хотано-сакском языке имеется упоминание о каком-то народе, название которого расшифровывается как красношапочные. Г. Бэйли идентифицирует его с красными хионами. В этой связи необходимо привлечь и данные западных источников, которые очень часто упоминают о белых гуннах (см,, например, Прокопий Кесарийский, I, 3). Вместе с тем у византийских авторов фигурируют и какие-то кермихион. Как показал Г. Бэйли, это тот же народ, который в пехлевийских источниках называется кармир хион.
Мы почти ничего реально не знаем об этих двух группах эфталитов; были ли они различными племенами, входившими в общую конфедерацию, или же это какие-то этно-аитропологические разновидности внутри единого племенного массива. Показательно вместе с тем, что в недавно открытой на Афрасиабе (в Самарканде) настенной росписи, где изображено прибытие посольства, имеются фигуры двух послов, отличающихся прежде всего цветом кожи («краснолицый» и «белолицый»). По мнению В. А. Лившица, есть основания сопоставлять эти изображения с «красными хионамн» и «белыми хионами».
Эфталитская письменность – непосредственное продолжение кушанской (бактрийской), причем она отличается от кушанской более развитой курсивностью. Именно об эфталитской письменности Сюань-цзан писал: «Их язык несколько отличается от языков других стран. Количество основных букв у них — двадцать пять, комбинируя их, они выражают все понятия. Их письмо – поперек страницы, они читают слева направо. Их литературные произведения постепенно увеличиваются и превзошли количество их у народа Су-ли (Согда)».
Практически же, однако, этих «литературных произведений» сохранилось очень немного. Эфталитскими, в частности, являются фрагменты рукописей из Восточного Туркестана 7l. Некоторые из них относятся, по-видимому, к VII-VIII вв., но» связный текст пока прочесть не удается. Одни лингвисты считают их по языку сакскими, другие – бактрийскими.
В Северо-Западном Пакистане, в долине р. Точи, найдены три вырезанные на камнях надписи: на одном камне арабский и санскритский тексты, на втором — бактрийский и санскритский тексты, на третьем, состоящем из двух кусков,— бактрийский текст н две строчки арабского. Бактрийские надписи выполнены курсивным письмом. Предложен вариант их транслитерации и перевода. Опубликованный перевод этих надписей весьма проблематичен, это лишь попытка. Датировка же их очень поздняя — это, по-видимому, IX в. н. э.
В Средней Азин к числу памятников эфталитского письма относится надпись на черепке из Занг-тепе, где сохранилась лишь часть шести строк, надписи-граффити из Кара-тепе, а также две строки курсивного бактрийского письма, обнаруженные на Афрасиабе, являющиеся, как следует из находящейся рядом согдийской надписи, образцом официальной письменности эфталитов; плохо сохранившаяся надпись на настенной живописи в колхозабадском городище Кафыр-кала.
Во многом остается спорным чтение надписей на эфталитских монетах и геммах. Интерпретация этого материала обычно возможна с помощью иранских этимологий и указывает на то, что язык был восточноиранским. Учитывая это, сторонники гуннско-тюркского происхождения эфталитов в настоящее время объясняют наличие безусловно иранских слов тем, что в язык эфталитов, первоначально тюркский (или монгольский), проникли элементы языка подчиненного ими иранского населения. Такой точки зрения придерживаются из современных ученых, например, Ф. Альтхайм и Э. Пуллейблэнк. Допускают различные толкования и имеющиеся в китайских источниках краткие упоминания о языке эфталитов.
Практически нет серьезных оснований считать язык эфталитов тюркским (или монгольским); он почти несомненно был восточноиранским. Однако лишь дальнейшие находки его памятников, углубленная работа лингвистов позволят ответить на связанные с ним основные вопросы, все еще остающиеся неясными, дать характеристику памятников эфталитской письменности и определить их взаимоотношения с языком народности эфталитов.
Необходимо также остановиться на вопросе о месте сложения эфталитов. Откуда происходит этот загадочный народ, сыгравший столь важную роль в истории Средней Азии, Ирана, Афганистана, Индии и Восточного Туркестана? И здесь гораздо больше теорий, чем строго документированных фактов. Следуя то одной, то другой версии китайских источников, исследователи помещают место происхождения эфталитов то на Алтай, то в Восточный Туркестан и т. д.
Оригинальной является теория о происхождении эфталитов из Бадахшана. Еще в 1951 г. А. Н. Бернштам, говоря об этногенезе и сложении государственности у эфталитов, указал на два центра: средняя и нижняя Сырдарья, содной стороны, верхний бассейн Амударьи, – с другой.
В 1955—1959 гг. идея А. Н. Бернштама получила развернутое обоснование в трудах японского ученого К. Еноки, который не только подверг критическому пересмотру всю совокупность имеющихся материалов, но и привел новые данные из китайских источников. Выводы К. Еноки сводились к следующему: а) первоначальная родина эфталитов находилась близ восточной окраины Бадахшана; б) их культура содержала некоторые иранские элементы. Аналогичную идею о происхождении эфталитов из Бадахшана развивает Л. Н. Гумилев, не прибавивший новых аргументов к концепции К. Еноки. Следует добавить, что эта гипотеза в конечном счете также восходит к китайским источникам, точнее к традиции, которую сохранил Сюань-цзан в рассказе о бадахшанской стране Гимотало (санскритизированная форма слова «эфталит» или какого-либо его варианта), царь которой завоевал многие страны. Однако эта традиция, как подметила Е. Е. Неразик, может восходить еще к традиции об юэчжийских завоеваниях, и тогда, следовательно, на нее нельзя опираться как на доказательство распространения власти эфталитов из Бадахшана. Е. Е. Неразик указала и на другие слабые места построений К. Еноки, и с ее критическими замечаниями можно согласиться. Этим отнюдь не умаляется значение работы К. Еноки, особенно в источниковедческом плане. Для утверждения бадахшанской гипотезы требуются еще дополнительные факты, возможно их принесет археология.
В русской дореволюционной литературе К. И, Иностранцев обращал внимание на сходство каменных склепов – мугхана с могильными сооружениями, которые, по письменным источникам, были у эфталитов, Б. А. Литвинский, изучая мугхана и другие типы могильных сооружений, в частности подкурганные захоронения в деревянных гробах (по китайским источникам, они также были распространены у эфталитов), а также рассматривая некоторые другие факты, пришел к выводу, что в сложении эфталитских племен существенную роль сыграли племена предгорных районов Ферганы, у которых как раз распространены эти виды захоронений.
В советской исторической литературе бытует еще одна точка зрения относительно происхождения эфталитов. С. П.-Толстов считает, что эфталиты – выходцы из Приаралья. В последнем изложении этой теории он писал: «Надо полагать, что в IV-V вв. дельты Амударьи и Сырдарьи были центром «варварского государства» хионитов-эфталитов, сложившегося на древнем сакско-массагетском субстрате, с отмеченной уже нами сильной примесью восточных гунно-тюркских элементов» Как показывают приведенные выше фактические данные, Приаралье никогда не являлось, вопреки утверждению С. П. Толстова, центром государства хионитов или эфталитов. Данные в пользу приаральского происхождения эфталитов также весьма немногочисленны.
Критическое рассмотрение существующих гипотез заставляет нас отнестись с большим сомнением к возможности в данный момент даже не окончательно, а хотя бы со значительной долей вероятности решать вопрос о месте сложения эфталитов. Что же касается их этнической принадлежности, здесь картина более ясна: эфталиты сложились на базе каких-то среднеазиатских, восточноиранских по языку племен с определенной примесью тюркских этнических элементов. |